Как я понимаю поэзию Гавриила Романовича Державина
Ломоносов был предтечею Державина; а Державин — отец русских поэтов... В. Г. Белинский Среди моих сверстников не встретишь людей, которые зачитывались бы поэзией Гавриила Державина. Тем не менее каждый школьник знает о его особой роли в русской литературе. В моем представлении Державин связывает далекий XVIII век, теряющийся в тумане "старины глубокой", и век XIX, совсем близкий, знакомый по стольким именам. Ведь, с одной стороны, Державин — младший современник Ломоносова, а с другой — тот, кто оценил одним из первых талант юного Пушкина. Когда я читаю стихи Державина, у меня возникает сложное чувство. Что ни говори, для восприятия современного читателя эти стихи трудноваты: и обороты, и слова старинные, и от жанра оды мы успели отвыкнуть. Но мне кажется, что в них живет душа очень умного, ироничного человека — их автора. И еще я думаю, что человек этот был смелым экспериментатором в языке и литературе. Возьмем хотя бы его известные оды. Посвящены они по большей части императрице Екатерине Великой. Но героиня самой известной из них названа Державиным Фелицей, что значит "счастливая", а не "великая" или "мудрая", как можно было бы ожидать. И действительно, эта "царевна Киргиз-Кайсацкия орды" велика именно тем, что счастлива и человечна. Ее достоинства в том, что она ходит пешком и ест простую пищу, разрешает самостоятельно мыслить и говорить правду. Словно для того, чтобы подчеркнуть ее простоту, рядом автор рисует и "свой" портрет", на который, по его словам, "весь свет похож": А я, проспавши до полудня. Курю табак и кофе пью: Преобращая в праздник будни. Кружу в химерах мысль мою. Хотелось бы особо отметить, что в своих одах Гавриил Романович Державин во многом отошел от правил классицизма. Так, в оде "Фелица" писатель смешал в одном произведении разные жанры, соединил оду с сатирой, резко противопоставив положительный образ царицы отрицательным образам ее вельмож. Под пером Державина ода приблизилась к произведению, правдиво и просто изображавшему действительность. Нарушая строгие правила классицизма, Державин отверг установившуюся в литературе теорию трех стилей Ломоносова. Таким образом он осуществил "опрощение", "снижение" высокого слога, приспособив его к нормам разговорного языка, далекого от утонченности светского дворянского салона. Очень красочно характеризует эту державинскую особенность смешения высокого слова с низким Н В. Гоголь: "Слог у него (Державина) так крупен, как ни у кого из наших поэтов; разъяв анатомическим ножом, увидишь, что это происходит от необыкновенного соединения самых высоких слов с самыми низкими и простыми. И смерть как гостью ожидает, Крутя задумавшись усы. Кто, кроме Державина, осмелился бы соединить такое дело, как ожидание смерти, с таким ничтожным действием, каково кручение усов? ("Выбранные места из переписки с друзьями") Обличая "свет" и придворную знать, поэт отмечает, что представители этого круга погрязли в суете, незаслуженных забавах и развлечениях, косности и непросвещенности. С удивительной прямотой и резкостью он высмеивает вельмож, которые кичатся своим высоким положением, не имея никаких заслуг перед страной. В оде "Вельможа" он пишет: Осел останется ослом, Хотя осыпь его звездами, Где должно действовать умом, Он только хлопает ушами. В оде "Властителям и судиям" Державин рисует свой идеал государственного деятеля: Ваш долг есть: сохранять законы, На лица сильных не взирать, Без помощи, без обороны Сирот и вдов не оставлять. Согласитесь, поместить в оду не восхваление, а критику своего общества — это довольно смело! К тому же, если повнимательней перечесть заслуги Фелицы и примерить их к Екатерине II, то некоторые строки могут показаться злой сатирой: Стыдишься слыть ты тем великой, Чтоб страшной, нелюбимой быть; Медведице прилично дикой Животных рвать и кровь их пить. ...И славно ль быть тому тираном, Великим в зверстве Тамерланом, Кто благостью велик, как бог? Державин говорит это женщине, потопившей в крови восстание Емельяна Пугачева, взошедшей на престол после убийства своего мужа! Недаром в последних строфах он с горечью вопрошает, обращаясь к Фелице: Но где твой трон сияет в мире? Где, ветвь небесная, цветешь? Этим поэт как бы подчеркивает, как мало соответствует Россия образу идеальной страны. Мысль о величии простых человеческих чувств, а также о бренности всего земного пронизывает оду "На смерть князя Мещерского". Мне кажется это очень характерно для Державина — посвятить оду одному из своих знакомых, чье имя так и кануло бы в историю, если бы поэт не написал о его смерти. Жизнь делит людей на богатых и бедных, сытых и голодных, царей и подданных, а смерть равняет всех: Глядит на всех — и на царей, Кому в державу тесны миры; Глядит на пышных богачей, Что в злате и сребре кумиры; Глядит на прелесть и красы, Глядит на разум возвышенный, Глядит на слезы дерзновенны, И точит лезвие косы. Интересно то, что в самые разные годы, в самых разных стихах у поэта прорывается тема смерти. Державин был отважным человеком. Он не робел ни перед царевым, ни перед вельможным гневом, ни перед пугачевскими разбойниками, ни перед бушующим Белым морем. Но его умение полнокровно жить и чувствовать, страстно переживать жизнь в слове, может быть, и не давало ему отвести взгляд от смерти. В своей удивительной оде "Бог" он говорит о своем понимании жизни, смерти, бессмертия, обращаясь к Создателю: Твоей то правде нужно было, Чтоб смертну бездну преходило Мое бессмертно бытие: Чтоб дух мой в смертность облачился. И чтоб чрез смерть я возвратился. Отец! — в бессмертие Твое. Размышляя о жизни и смерти, поэт в своих исканиях пришел к постижению истины через веру в Спасителя. Себе и другим в утешение он оставляет слова надежды: Почто ж терзаться и скорбеть, Что смертный друг твой жил не вечно? Жизнь есть небес мгновенный дар; Устрой ее себе к покою И чистою твоей душою Благословляй судеб удар. И не случайно Гаврила Романович Державин очень много стихов написал именно о земных радостях и печалях, которые близки всем людям без исключения. Это "Объявление любви", "Разлука", "Купидон", "Разные вина" и другие. Их слог очень прост, ярок и доступен читателю XX века, как доступны описанные переживания: любовь, печаль, расставания, радости дружбы. В знаменитом послании "Евгению. Жизнь Званская" поэт противопоставляет суетную придворную жизнь, полную интриг, клеветы, и жизнь простую, деревенскую. Он так подробно, со вкусом перечисляет прелести званского житья, что тоже хочется побывать среди прекрасных пейзажей, искупаться в пруду, глядеть, "как на воду ложится красный день", и пить "под небом чай душистый". Мне кажется, что Державину было очень важно утвердить в умах своих читателей эти вечные ценности человеческой души может быть, даже в противовес уже привычным приоритетам, подчиняющим личность государству. Согласно Державину, идея государственности не должна подминать под себя человека. В стихотворении "Властителям и судиям" он высказывает мысль о том, что закон должен быть не только справедливым, но и гуманным. Без помощи, без обороны Сирот и вдов не оставлять. Несчастливым подать покров, От сильных защищать бессильных, Исторгнуть бедных из оков. А далее поэт приходит и вовсе к крамольному по тем временам выводу: цари, эти "земные боги", на самом деле смертны, как и все, и так же подвержены страстям. Не правда ли, нужна большая смелость, чтобы так открыто восстать против произвола властителей: Воскресни, Боже! Боже правых! И их молению внемли. Приди, суди, карай лукавых И будь един царем земли! Эта смелость обошлась поэту дорого, — он пережил ссылку, но о своих словах и делах он не жалел. Недаром в переложении оды Горация, получившем название "Памятник", поэт среди своих заслуг, обеспечивших ему бессмертие, отмечает прежде всего: Что первый я дерзнул в забавном русском слоге, О добродетелях Фелицы возгласить, В сердечной простоте беседовать о Боге И истину царям с улыбкой говорить... До сих пор не было сказано еще об одной важной теме поэта Державина. Русский солдат, русский народ является главным героем его победно-патриотических произведений. Русский народ в изображении Державина — защитник своей родины и освободитель порабощенных Наполеоном народов Европы. В оде "На переход Альпийских гор" поэт восклицает: Воюет росс за обще благо, За свой, за ваш, за всех покой. Одним из мистических событий в русской литературной жизни, как мне кажется, явилась встреча "старика-Державина", признанного мэтра русской поэзии, и юного лицеиста Александра Пушкина, будущая слава которого затмит всех его предшественников. Сам Пушкин в своих воспоминаниях так описывал это событие: "Державина видел я только однажды в жизни, но никогда того не забуду. Это было в 1815 году, на публичном экзамене в Лицее... Державин был очень стар. Экзамен наш очень его утомил... Он дремал до тех пор, пока не начался экзамен по русской словесности. Тут он оживился, глаза заблистали; он преобразился весь. Разумеется, читаны были его стихи. Он слушал с живостью необыкновенной. Наконец вызвали меня. Я прочел мои Воспоминания о Царском Селе, стоя в двух шагах от Державина. Я не в силах описать состояния души моей: когда дошел я до стиха, где упоминаю имя Державина, голос мой отрочески зазвенел, а сердце забилось с упоительным восторгом... Не помню, как я кончил свое чтение, не помню, куда убежал. Державин был в восхищении; он меня требовал, хотел меня обнять... Меня искали, но не нашли..." Вот такая судьбоносная встреча двух великих поэтов, определивших своим творчеством важные вехи на пути развития русского национального языка и литературы. Гавриил Романович Державин гордо верил в свое творчество, в его бессмертие, он писал: "А я Пиит — и не умру". И его пророческим словам суждено сбыться. Мы и сегодня читаем произведения Державина, отыскивая в них заветные строки: Я любил чистосердечье, Думал нравиться лишь им, Ум и сердце человечье, Были гением моим.
