Бабель всю свою жизнь не был ни на кого похож, и ни один писатель не мог сравниться с ним. Он всегда писал о своем внутреннем мире на своем индивидуальном языке. Он отличался от других авторов не только своеобразной писательской манерой, но и особым восприятием происходящего в мире. Все его произведения были рождены жизнью, он был реалистом в самом точном смысле этого слова. Он замечал то, мимо чего другие проходили, и говорил так, что его хотелось всегда слушать. Бабель рассказывал необычайно о чем-то необычном, не досягаемом. За малым исключением книги Бабеля показывают два мира, его поразившие: дореволюционную Одессу и поход Первой конной армии, участником которого он был. В 1920 году Бабель — в Первой конной армии. В тетрадку молодой автор заносил свои военные впечатления. Есть в "Конармии" новелла "Гедами", в которой показан старьевщик-философ. Иному читателю эта новелла может показаться романтическим вымыслом, но дневник объясняет происхождение "Гедами". В 1920 году Бабель встретил героя своей новеллы и записал: "Маленький еврей-философ. Невообразимая лавка — Диккенс, метлы и золотые туфли. Его философия: все говорят, что они воюют за правду, и все грабят". Горький говорил о "Конармии": "Такого красочного и живого изображения единичных бойцов, которое давало бы мне представление о психике коллектива, всей массы конармии и не могло увидеть и понять силу, которая позволила совершить ей исторический ее поход,— я не знаю в русской литературе". В центре "Конармии" — одна из основополагающих проблем бабелевского реализма: проблема человека в революции, человека, вступившего в борьбу за новое начало. Стремлением понять человеческое в революции, ее гуманистическое содержание проникнуты многие страницы "Конармии". Человек и борьба, свобода и революционная необходимость, насилие и так называемая социалистическая законность, пролетарская диктатура и пролетарский гуманизм, возвышенное и низменное в человеке — вот, пожалуй, те основные вопросы, которые присутствуют в каждой новелле цикла "Конармия". Написав "Конармию", И. Бабель одновременно подписал себе приговор, лишь оттянутый во времени. Там есть такое предложение: "Мы представляли мир как цветущий сад, по которому гуляют красивые женщины и лошади". Емкость этого предложения колоссальна: так и видишь молодых, почти пацанов, бойцов конармии, отдыхающих после боя и мечтающих совсем о немногом — о мире. Но мир — это не только отсутствие войны. Это еще и весь земной шар, так как они борются за победу большевизма во всем мире. И в этом мире везде цветут сады, много красивых женщин и обязательно — лошади. Они же красные конники! А вокруг кровь, сифилис, беспредел, голод, море самогона, мародерство под видом репатриации, самоуверенный командарм "в красных штанах с лампасами" — будущий палач писателя. Каков же исторический фон событий, описанных в "Конармии"? Таков, каким он и был в реальности. Совет народных комиссаров направляет конную армию на столицу Польши для восстановления довоенных границ России. Поход проваливается, Западную Украину и Бессарабию делят Польша и Румыния. Но Бабель — поэт мелочей, он через незначительные детали несколькими фразами способен нарисовать трагедию или комедию. А "мелочи" в конармии печальные. Это бесконечное насилие, беспредел командиров, постоянное хамство, оголтелое зверство, воинствующее невежество. "Бойцы дремали в высоких седлах. Песня журчала, как пересыхающий ручей. Чудовищные трупы валялись на тысячелетних курганах. Мужики в белых рубахах ломали шапки перед нами". Один абзац, а столько сказано! Есть настроение, есть география местности, есть усталость бойцов после тяжелого перехода, их пересохшие от жары глотки, есть ужас мужиков, на всякий случай надевших белые (смертные) рубахи. "Как быстро уничтожили человека, принизили, сделали некрасивым". Значит, видит все это он не только глазами писателя, но и осмысливает происходящее. Может, он, как и миллионы одураченных, поверивших в ирреальное, считает, что братоубийство оправданно? Может, он именно в такой форме представляет себе дорогу к светлому будущему? Прелесть бабелевского языка не столько в том, что он абсолютно точен и предельно лаконичен. И не столько в том, что это отчасти местечковый диалект Одессы. Речевыми характеристиками писатель владеет в совершенстве, и то, что Буденный, например, говорит с еврейским акцентом, не удивляет. "Ребята,— сказал Буденный,— у нас плохая положения, веселей надо, ребята..." В этом есть какое-то писательское чудо. Читая прозу Пушкина, прикасаешься к такому же чуду: простые крестьяне, Емельян Пугачев — все владеют правильным литературным языком, но каждый говорит индивидуально, типично, а, начиная вспоминать, представляешь почему-то, что их речь была нескладной, упрощенной. Так же и у Бабеля. Проза до отказа насыщена метафорами, фактами, событиями. Этого набора на первый взгляд излишне много, но именно он создает неповторимое очарование этого писателя. Ну и, конечно, юмор. Великолепный одесский юмор, которым приправлена каждая фраза, каждое самое печальное событие. "Над прудом взошла луна, зеленая, как ящерица". "На стене — фотография Криков. Крики на ней широкие, как шкафы, с натужными выпученными глазами". Обычно только стихи обладают невероятной емкостью при абсолютном лаконизме. Бабель признавался, что пишет медленно, трудно. Что, кстати, не мешало ему быть активным журналистом. Зато качество этих трудных строк давно переплавило "словесную руду" в золото чистой пробы. У братьев Стругацких в книге "Град обреченный" есть такая фраза: "Что такое личность? Общественная единица! Ноль без палочки. Не о единицах речь, а об общественном благе. Во имя общественного блага мы должны принять на свою ветхозаветную совесть любые тяжести, нарушить любые писаные и неписаные законы. У нас один закон: общественное благо". Думается, что такими же принципами руководствовался коммунист Бабель. Он служил высоким партийным идеалам. И партия "отблагодарила" его! В "Конармии", на мой взгляд, нет защиты революции. Ее герои часто жестоки, но порой и смешны; в них много бурной, военной непредсказуемости. Однако правотой дела, за которое они умирают и сражаются, проникнута вся книга, хотя ни автор, ни герои об этом не говорят. Для Бабеля бойцы "Конармии" не были комичными героями, которых мы так часто встречаем в нашей литературе, а являлись живыми людьми со своими недостатками.
